Так вот, оставался только толстяк с лицом суслика, мистер Генслер, и он, подкравшись со спины, заглядывал через плечо Джонни в криминальный журнальчик, раскрытый на прилавке. Появление мистера Генслера можно было легко предугадать, ведь от него по необъяснимой причине вечно несло ревенем.

Предупрежденный таким образом Джонни украдкой обозрел музыкальный магазин, убедился, что ни один призрак не улизнул из его полуденных грез, и лихорадочно закопался в стопки грампластинок, в тщетной попытке спрятать под ними журнал. Как печально, подумал он, что для него, молодого парня двадцати двух лет, нет другой работы, кроме места продавца в музыкальном магазине Генслера. Год назад его радовала возможность получать стабильное жалованье, да только в то время Джонни знать не знал Генслера.

Запах ревеня становился удушающим. Нервный Джонни рылся в пластинках, как вдруг дорогой альбом выскользнул у него из рук и разбился об пол. Кривясь от мысли о том, что из его зарплаты вычтут шесть с половиной долларов, Джонни нагнулся за осколками пластинки, а вставая, встретил злобный взгляд побелевшего от ярости мистера Генслера.

Джонни подавил желание нырнуть под прилавок.

К его изумлению, неприятное лицо Генслера резко поменялось. Мужчина заулыбался. «Это он покупателю», – понял Джонни.

– Добрый вечер, мисс Моффат, – сказал Генслер. – Вы за новой пластинкой?

Чуть взъерошенный Джонни выпрямился, а Генслеру ответил приятный голос:

– Пожалуй, да. Как раз вышел новый диск Бинга Кросби…

– Ну конечно! Вверяю вас заботам мистера Дрейка.

И Генслер направился в подсобку.

– Здравствуй, дорогой, – шепотом сказала мисс Моффат.

– О, родная! Чудесно выглядишь!

Казалось, Джонни вот-вот прыгнет к ней через прилавок, и девушка поспешно отступила. Вся нежная и розовая, она была весьма хорошенькой, скорее милой, чем головокружительной. Ее звали Дина. Джонни считал, что ее имя – лучшее на всем белом свете. Может, он ошибался, но кто его знает?

Оба удалились за стеклянную дверцу маленькой кабинки, где Джонни ловко вставил пластинку в проигрыватель. Под прикрытием музыки он высказал несколько метких наблюдений, в основном касавшихся достоинств Дины – как явных, так и скрытых.

– Хочу тебя поцеловать, – горячо добавил он.

– О боже! Не сейчас, Джонни. На нас смотрит Генслер. Думаешь, мне стоит ходить сюда каждый день? Тебя могут уволить.

– Да я чуть ли не мечтаю, чтоб меня уволили, – угрюмо сказал Джонни. – Денег, что он мне платит, не хватит даже на свадьбу.

– Вообще-то, у меня есть работа, – практично сказала Дина.

– Но это я должен тебя содержать!

– О, что за глупышка! – прожурчала Дина и сразу добавила: – Но такой благородный. Обожаю тебя.

На большее времени не было. Даже в кабинке зловеще веяло запахом ревеня, который напоминал о Генслере. «Встретимся вечером в парке. В обычное время», – произнес Джонни, и вскоре Дина отбыла, держа пластинку Кросби под мышкой и прижимая ее восхитительной розовой ручкой.

Генслер проводил ее взглядом.

– Постоянно к нам захаживает. Ну-с, закрывай магазин. Я уехал. – Он уже надел пальто и тяжело, как танковая дивизия, направился к двери, но вдруг развернулся и взглянул на Джонни: – А ту пластинку, что ты разбил, я вычту из твоей зарплаты.

Казалось, эта мысль улучшила ему настроение. Так он и ушел, размышляя о чем-то, явно дурном.

Джонни вздохнул. Ему жилось нелегко, но если бы он мог себе позволить жениться на Дине, то был бы счастлив. Приуныв, он принялся закрывать магазин. Щелкнул всеми выключателями, опустил жалюзи, нашел тряпку и любовно стер с радиол незримые следы музыки. На пьедестале пристрастий Джонни радио было бронзовым призером, криминальные истории – серебряным, а имя Дина, разумеется, заслуживало золота.

Он взглянул на наручные часы: уже пять. Что ж, он был не слишком голоден, так что вполне мог вместо ужина спуститься в подвал магазина и провести там пару часов наедине с самодельным радиоприемником. Джонни собрал его из запасных деталей, купленных у Генслера за полную цену (плюс налог с продажи – Генслер был последним скупердяем). Вдобавок, сэкономив пятьдесят центов на ужине, можно было купить Дине букетик цветов.

И Джонни отправился вниз, навстречу судьбе.

Он был славным малым, хоть и некрасивым, со вздернутым носом и кроткими голубыми глазами. В этих глазах был весь Джонни – самый безобидный человек, когда-либо рождавшийся на свет. Ему даже драться ни разу не приходилось, но трусом он себя не считал – просто все потасовки завязывались где-то еще. Исключая те, что происходили в его воображении.

Ведь если бы хоть один сон Джонни стал явью, его скромную кладовку по колено залило бы кровью шпионов, убийц, сумасшедших ученых и прочих подонков. А сам он носил бы значок спецагента ФБР. Джонни обожал мир криминала и все с ним связанное, он бы не поленился проехать много миль, чтобы взглянуть на место преступления, отмеченное крестом, – и не потому, что был психом, а потому, что сведения из первых рук сделали бы его сны еще правдоподобнее. Сны, в которых безжалостный Джонни Дрейк вершил правосудие, защищал невинных, сходился в бою с преступными паразитами и всегда побеждал.

А еще Джонни был инженером. Самодельное радио в подвале магазина было его детищем. Джонни сам не знал в точности, зачем собрал его: то ли чтобы ловить неслышные звуковые волны, то ли чтобы принимать сигналы с Марса… Он не очень-то разбирался в физике, так что не определился. Но на крайний случай его радио могло бы транслировать и местные передачи – если бы больше нечего было ловить.

Он включил свет в подвале и принялся за работу, радостно напевая себе под нос. Стоило щелкнуть тумблером, как из глубин радиоприемника послышался испуганный писк и шум, словно внутри кто-то метался. Разобрав его, Джонни обнаружил серую мышь, угнездившуюся среди лампочек и проводов.

На секунду Джонни так перепугался, что решил, будто овладел беспроводной передачей материи. Но эту мысль вытеснила непростая задачка по спасению грызуна. Когда Джонни благополучно извлек охваченную паникой кроху и отпустил ее за грудой мусора, внутри радиоприемника была каша из проводов.

Две недели работы насмарку! Джонни застонал, в припадке несвойственной ему ярости пнул шкаф и вдруг услыхал замогильный голос:

– «Час с дядей Билли» подходит к концу, и теперь вы знаете, почему кролики едят салат. До завтра, ребятки!

Джонни застыл. До этого из радиоприемника не доносилось ни звука, кроме душераздирающего мышиного писка. Он прислушался.

– С вами радио «Дабл-ю – эй – зет», голос Гленко. Ровно в пять пятнадцать вы услышите музыкальную ноту. – Радио пропело. – В следующие пятнадцать минут будет звучать «Свинг с Саймоном»!

WAZ. Местная радиостанция. Уже неплохо. Джонни потянулся к ручке радиоприемника и вдруг замер,